ИГУМЕНИЯ МАРИЯ (Робинсон), 1896-1969

Матушка Мария родилась 8 июля 1896 года в Глазго (Шотландия).

Мать – чистокровная шотландка, родом из помещичьей семьи. Отец – полуирландец, пресвитер Шотландской церкви, окончил университет в Гейдельберге (Германия) и вскоре после того написал книгу о Христе под названием «Иисус Христос в новом освещении», в которой высказывал свое мнение о Воскресении Христовом, развивал личные мнения, считая Спасителя за духоносного человека. Появление этой книги повлекло за собой отлучение его от церкви, вскоре после чего он заболел туберкулезом и умер.

В то время одиннадцатилетняя Марион гостила у друзей и в ночь на 4 декабря во сне услышала голос, что ее отец при смерти. В испуге девочка проснулась и уже не смогла уснуть, а утром за ней приехали, чтобы отвезти домой, поскольку ночью скончался отец. С этого момента можно говорить о так называемой мистической одаренности матушки Марии, которой она всюду так выделялась среди людей, которые ее окружали. В 17 лет Марион сама заболела туберкулезом и оказалась на излечении в санатории, где ей было видение Неопалимой Купины. Предчувствие будущих скорбей?

У Марион было два младших брата и старшая сестра. Последняя рано вышла замуж, отошла от Бога и дальнейший контакт между сестрами не сложился. К братьям Марион была очень привязана, но они рано ушли из жизни. Геральд погиб на фронте в 17-м году. Накануне Рождества мать получила телеграмму, где он сообщал о своем приезде. И несказанно обрадовавшись, она поджидала сына, как вдруг он пришел к ней во сне: «Не жди меня, но очень скоро мы будем вместе». После праздников пришла похоронная на Геральда. Через два месяца скончалась мать.

Второй брат, Нигель, был слаб здоровьем и тоже лечился в санатории. Однако излечившись от туберкулеза, он по причине семейных несчастий впал в меланхолию, истощил себя до крайности и рано умер. В доме никогда не говорили о душевных состояниях, поэтому матушка Мария вдвойне переживала все семейные испытания, которые не сломили, а закалили ее. И уже с молодости решила посвятить себя Богу и миссионерскому служению ближнему.

Образование матушка получила в Шотландии, в женском колледже св. Леонарда, закончив его в 1914 году. Затем прошла полный двухгодичный курс сестер милосердия в Ливерпульском детском госпитале по специальности “детские заболевания и уход за больными детьми”, по окончании которого (1919) получила диплом с похвальным отзывом. После чего прошла полный пятилетний курс медицинского образования в Лондонском госпитале (1919-1923), окончив его опять же с дипломом и с похвальным листом. И в довершении всего – учеба на факультете социальных наук при Белфордском Университете в Лондоне (диплом в 1926 году). После чего она проработала 4 года на государственной службе, получила конфирмацию High Church в Лондонском соборе св. Павла от лондонского архиепископа и поступила послушницей в монашескую общину Христа Спасителя Исцеляющего.

С группой священников и женских сотрудниц была послана на послушание в Индию, в город Пуна, в епархию архиепископа Бомбея, с благословения которого основала там молитвенный миссионерский центр – Дом для приходящих больных с целью духовной и физической помощи страждующим.

Пострижение в монашество по чину Высшей Англиканской Церкви с пожизненными обетами и с именем Стеллы произошло 10 августа 1929 года. В 1932 году, будучи вызванной по делам общины в Лондон, она вместе со своей спутницей и сподвижницей, монахиней Катрин Спрот возвращалась в Индию, на место своего послушания, когда почувствовала непреодолимое желание поклониться Живоносному Гробу Господню в св. граде Иерусалиме. Уже находясь в пути, подруги сменили маршрут и 11 мая 1932 года прибыли в святой град Иерусалим.

Они поселились у знакомой англичанки, снимавшей один из домиков на территории русского храма Марии Магдалины в Гефсимании. Здесь англиканские сестры, мало тогда знавшие о России и Православии, встретились с инокиней Валентиной (Цветковой), (ссылка на биографию) которая в это время по благословению митрополита Анастасия Грибановского(ссылка на биографию) , заведовала участком Русской Гефсиманскии.

Однажды у них состоялся долгий разговор о России. Инокиня Валентина воспоминала и о Великой княгине Елизавете, с которой когда-то в юности познакомилась в Москве. Великая княгиня стала для нее примером служения Богу и людям. Оказалось, что сестра Стелла тоже глубоко почитает Великую княгиню. Она прочитала крошечную брошюру об убиенной коммунистическими безбожниками русской княгине Елисавете, внучкe английской королевы Виктории. Это были воспоминания графини Олсуфьевой, написанные ею по-английски и опубликованные в Лондоне. (C. A. Olsouffiev, Grand Dushess, London 1922)

Светлый образ Вел. княгини, основательницы Марфо-Мариинского делания в Москве, настолько поразил воображение с. Стеллы, что был ею взят за образец истинного служения милосердию, с целью которого она повторно и направлялась в Индию, бывшую тогда английской колонией. И можно только догадываться, насколько же она была поражена, узнав, что останки убиенной русской княгини Елисаветы покоятся в Гефсиманском саду, под храмом св. Марии Магдалины, всего лишь в нескольких метрах от места, где они живут.

Выяснилось, что и евангельская Вифания и сестры Марфа и Мария, полюбились с. Стелле уже с юности, что в конечном итоге определило ее жизненный путь. Рассказала она и о своей миссионерской деятельности в Индии и о создании там уголка по подобию Евангельской Вифании. И в порыве полного откровения призналась с. Валентине, что как-то еще в Лондоне было ей во сне необычное видение: большой камень с непонятными начертаниями. По пробуждении своем, она, как это ни странно, смогла воспроизвести все знаки. Надпись на камне оказалась греческой. АНАСТАСИОС, что означает ВОСКРЕСЕНИЕ. И теперь, когда она здесь, в Русской Гефсимании, и русского епископа, который так сердечен и внимателен к ним, зовут Анастасий, она все чаще и чаще задумывается над тем, что могло бы означать тогдашнее ее сновидение.

С того дня обе монахини-англиканки стали ежедневно заходить в храм св. Марии Мaгдалины и посещать богослужения. Это сблизило их с инокиней Валентиной и с владыкой Анастасием. Сестры пленились красотой Православия, и столкнулись со всеми трудностями, выпавшими на его долю в Палестине. Посетив в очередной раз Вифанию, они удручились той разрухой и запустением, которые царили на русском участке, оккупированном во время Первой мировой войны турецкой кавалерией. Впрочем, вся Вифания того времени была местом страшного запустения и бедности, что определялось видом ее жилищ, жителей и, особенно, детей. Тогда сестер Стеллу и Катрин посетила мысль отложить поездку в Индию и задержаться в Палестине, поскольку в помощи теперь уже нуждалась сама евангельская Вифания.

Возникло желание помочь этим искренне верующим и неимущим русским людям в обустройстве вифанских руин и в создании там обители с благотворительной работой для местного населения – в память гостеприимства Марфы и Марии к Иисусу. С предложением они обратились к владыке Анастасию, на что тот коротко и ясно ответил: “Достаньте деньги, а я помогу с рабочими”. И тогда все денежные средства, которыми сестры располагали на тот момент, тут же были отданы на благое дело. А владыка послал своих миссийских, в том числе и священнослужителей, на восстановительные работы, которые велись под руководством архим. Серафима (Седова †1984). Так началось бескорыстное сотрудничество инославных монахинь Стеллы Робинсон и Катрин Спрот с Русской Духовной Миссией в Палестине.

Восстановительные работы в Вифании продвигались успешно. Обе шотландки, будучи родом из влиятельных семейств с хорошей родословной и репутацией, тут же заручились поддержкой английских властей в Палестине, что в значительной степени распространилось и на Русскую Духовную Миссию. Власти, по мере возможностей, стали содействовать русским в их деятельности в Вифании.

Большую роль сыграло и то, что усыпальницей внучки английской королевы Виктории и сестры последней русской царицы, Великой княгини Елисаветы Фeдоровны, стала церковь св. равноапостольной Марии Магдалины, на чем с. Стелла своевременно сделала акцент. И сложилась удивительная ситуация: личные симпатии и покровительство двух англиканских монахинь, сочувствовавших отверженной русской церкви, повлекли за собой правовое покровительство со стороны целой державы, которую те представляли. И в какой-то степени смягчилось у русских людей, проживавших тогда в Палестине, до боли обостренное чувство потерянности, связанное с отсутствием покровителя, коим некогда была их родина – Россия.

Возраставший интерес обеих инославных монахинь к Русскому Православию был уже нескрываем. Свое время теперь они проводили либо с инокиней Валентиной в храме, либо в Вифании, либо в организационных делах по Вифании. Новая деятельность захватила их, а идея создания православной обители милосердия, так неожиданно родившаяся в их чутких сердцах, день ото дня воплощалась реально.

Вифанские руины постепенно приобретали очертания архитектурных построек, а инокиня Валентина и монахиня Стелла ежедневно обсуждали организационные вопросы касательно деятельности будущей женской монашеской общины. И запущенный участок вычищался, благоустраивался, прихорашивался и приготовлялся к обживанию.

Будучи единственными, выражаясь современным языком, спонсорами проекта, обе инославные монахини вели себя при этом весьма корректно, никогда не навязывая своего мнения, полностью доверяясь рекомендациям владыки Анастасия и инок. Валентины, которая и сама теперь временами задумывалась над тем, что же могло или должно было бы означать видение монахине Стелле камня с надписью АНАСТАСИОС.

Как истинно верующий человек она понимала, что во всем происшедшем и происходящем отсутствуют случайности. И в самом появлении англиканских монахинь в Гефсимании, несомненно, имеется некая связь с незримым присутствием в ней Великой княгини Елисаветы Федоровны.

Прошло еще какое-то время и монахиня Стелла доверилась инок. Валентине о совместном решении ее и мон. Катрин перейти в Православие. Инокиня Валентина, как впоследствии призналась, очень смутилась этим откровением и не знала, что же сказать в ответ.

Шел 33-й год, и была первая неделя Великого поста. Митрополит Анастасий никого не принимал, но ввиду важности прошения, переданного ему сестрой Валентиной, ответил: “Я не имею никаких прав сам решать этот вопрос, но и не могу идти против воли Божией. А я ее ясно вижу в этих обстоятельствах.”

Однако, в силу различных причин и обстоятельств, присоединение к Православию англиканских монахинь произошло не сразу.

18 сентября 1933 года, в Дамаске, в резиденции антиохийского патриарха Александра был совершен чин присоединения англиканских сестер к Православию. Сестрам возвратили их имена, полученные ими в крещении по рождению – Мария (Марион) и Александра (Аликс). По русскому православному календарю в этот день празднуют св. Елисавету, мать Иоанна Предтечи, ставшую небесной покровительницей Великой княгини Елисаветы Федоровны по принятию ею Православия.

К этому моменту обе сестры, хотя и с большим трудом, но все же могли читать по-церковнославянски и знали наизусть некоторые молитвы. Они старательно заучивали русские слова и выражения, а вскоре за послушание от владыки их учительницей стала инокиня Валентина. Все трое теперь почти не разлучались, ибо не только трудились на одном поприще, но и горели единым огнем. Русский язык давался сестрам нелегко, и нередко ночи напролет они просиживали за зубрежкой. Параллельно с языком углубляли свои знания в учении о Православии. Переводной богословской литературы тогда еще не было, и посему все творения святых отцов Церкви передавались им в пересказе и переводе на английский язык инокиней Валентиной. Она преподавала им закон Божий, растолковывала порядок и суть православных богослужений.

Вскоре, с благословения владыки Анастасия, в Вифании было основано общежитие, и 17 декабря 1933 года, в присутствии архиепископа Тимофея, впоследствии ставшего Патриархом Иерусалимским, была устроена временная домовая часовня. Руководство Общиной поручалось сестре Марии, которая к тому времени уже стала старшей сестрой.

Немало пришлось потрудиться для приведения в порядок миссийского владения в Вифании. Оконные рамы и двери все до единой были растащены местными жителями, а все остальное, что было из дерева, пошло на растопку их жилищ. Картина была ужасающей. Но благодаря жертвенности сестер Марии и Александры был произведен ремонт разрушенных зданий, цистерн-водосборников, расчистка и насаждение сада. Открылись ткацкая мастерская для девушек и лечебная амбулатория с интернациональным персоналом: сестры Мария и Александра – шотландки, с. Дуня – русская, с. Роза – армянка, с. Ульрика – датчанка-лютеранка и сторож Ибрагим – мусульманин. И в то же самое время по благословению митрополита Анастасия с. Мария уже подбирала сестер и светских сотрудниц для будущей монашеской обители на Русском участке в Гефсимании.

В 1934 году, на праздник Преображения Господня, в Иерусалиме, в храме св. Марии Магдалины, с. Мария была пострижена в монашество с сохранением своего имени. Через три месяца владыка Анастасий совершил пострижение и рясофорных сестер Александры (Спрот) и Валентины (Цветковой), соответственно с именами Марфа и Варвара.

Вскоре монахиню Марию назначили заведующей русским гефсиманским участком и хранительницей усыпальницы Великой княгини Елисаветы Федоровны и ее келейницы Варвары. В помощницы по Гефсимании ей определили инокиню Варвару, по Вифании – монахиню Марфу. Так начала создаваться община. Два года спустя, 9 октября 1936 года, монахиня Мария была возведена в сан игумении Вифанско-Гефсиманской общины, сделавшись ее первой настоятельницей.

На Лазареву субботу 1937 года в Вифании состоялось открытие школы-интерната для православных арабских девочек.

На долю матушки Марии достались самые трудные годы в жизни обители – годы ее создания, становления, годы Второй Мировой войны. Она была поистине матерью Русской Гефсимании, ее вклад в создание обители невозможно переоценить.

Благодаря матушке Марии, которая все причитавшиеся ей наследные деньги переводила на монастырь, а также поддержки ее родных и родных монахини Марфы, в обитель постоянно поступала материальная помощь.

В 1948 году, после прекращения английского мандата в Палестине, и начала арабо-израильской войны, матушке Марии и мать Марфе, как великобританским подданным, неоднократно предлагалось покинуть Палестину и вернуться в Англию, но они наотрез отказывались. Игумения Мария спешным порядком обратила здание школы в военный госпиталь и выхлопотала правозащитную опеку Красного Креста. Благодаря госпиталю Община получала продуктовую помощь от Красного Креста. Несмотря на обстрелы продолжались и занятия с оставшимися воспитанницами в Вифании, куда время от времени подбрасывали детей и из других школ. Продолжала работать амбулатория. И конечно, не прекращались службы в Гефсиманском храме. Словом, Вифанская община действовала активно, хотя оскудение чувствовалось во всем.

Матушка Мария воодушевляла своих сестер и окружающих, утешая беженцев, давала им приют и помощь от скудости своей, показывая великий пример любви с несомненной верой и терпением. Все, кто знал матушку Марию, вспоминали о ее кротости, жертвенности, сострадательности ко всем, без различия званий и конфессий, удивительной способности к неустанному и деятельному служению людям. Все, кто хотя бы однажды встретился с нею, проникались к ней глубоким уважением, сестры же сердечно любили свою настоятельницу, несмотря на ее внешнюю строгость.

Из воспоминаний гефсиманской инокини Елены (Назаль, 1915-2002). «На Марию Магдалину, храмовый праздник, крестный ход был очень красивый. Матушка Мария, именинница, с посохом ходила. Много икон носили и тропарь Марии Магдалине пели. А иконостасную Марию Магдалину цветами всех цветов украшали. После литургии был общий праздник. Приходило много народа поздравлять матушку Марию. Например, вифанские девочки и их родители. Все с подарками, в основном с вышиванием. Арабы вообще любят дарить вышивание. Приходили и греческие батюшки. И много елеонских сестер. И тоже все с подарками. Всех людей мы угощали. Столов не хватало и их расставляли перед церковью и перед трапезной» (Гефсимания, 1998).

20 ноября 1969 года матушка Мария скончалась. Скончалась неожиданно для всех, хотя два последних года и страдала от сердечной недостаточности, на 73 году жизни, из которых 37 провела в Гефсимании. Она умерла во сне, с рукой сложенной для крестного знамения.

Сестры тяжело переживали уход своей матушки. Сразу же заболела и монахиня Марфа, верная соратница игумении -- мгновенно ослабла, у нее на длительное время отнялся дар речи, после чего она еще три года медленно угасала в Вифании (умерла в возрасте 88 лет). Впервые за 35 лет пребывания в обители, занемогла и слегла инокиня Елена – экономка и бессменная келейница игумении Марии. Подкосило горе и монахиню Варвару, бывшую все эти годы самым близком человеком матушки Марии.

Архимандрит Димитрий (Биакай), трудившийся в то время на Святой Земле, так сказал об игуменье Марии в день ее погребения: «Она, оставив все – родину и близких, обеспеченное положение, мужественно вошла вместе с нами на русскую Голгофу, разделяя с русскими людьми их скорби и страдания. Она стала настоятельницей русских обителей не в дни славы и величия Родины нашей, а когда Церковь Русская, гонимая, истекавшая кровью, была распята на кресте… Можем ли мы забыть все это?»

Сферическая панорама высокого разрешения и чёткости из сада Гефсиманской обители рядом с могилой игуменьи Марии (Робинсон).